|
Каковы бы ни были истинные причины опалы епископа Василия Тарасовича, во всяком случае, влияние и авторитет православного Мукачевского епископа были подорваны. Видимо, под конец он опять примирился с Раковцием и находился в Мукачевском монастыре. Там же он скоропостижно скончался в августе 1648 г. Деятели унии уже не считались с ним. Епископ Ягерский Георгий Якушич и Естергомский архиепископ Георгий Липпай желали найти новых людей, чрез которых можно бы было действовать. Прежде всего они остановились на иеромонахе Петре Парфении (второе имя, видимо, монашеское).
Какого монастыря он был монах? Мукачевского, или же, возможно, Красноброда? Нам не удалось найти для этого данных. Фамилия его была Ростошинский, как сообщает Базилович. Петров протестует против этого[1] и утверждает, что "Он был серб из фамилии Петровичей в с. Sekule в Братиславской столице". Иногда о нем пишется, что он так же, подобно Тарасовичу, была галичанин. Это очевидная ошибка. Обычно считается, что он был родом из с. Соколь в Соболчской столице. Поскольку в Галиции есть село того же названия Сокаль, и потому, что он был, несомненно, близок к Тарасовичу, некоторые считали, что и он оттуда.
Епископ Тарасович перед своей кончиной назначил его своим преемником и заклинал Божиим гневом и Страшным Судом подчиненных ему священников, чтобы никого, кроме Партения не выбирали.[2] Согласно воли почившего Архиерея, клир выбирал епископов (в конце августа или начале сентября 1648 г. Петра-Парфения). То, что епископ Василий постарался назначить себе преемника, представляет его, как человека, который заботился о будущем Епархии. Его выбор пал на иеромонаха Петра-Партения, и это отчасти может характеризовать и самого Тарасовича. Петр-Парфений, конечно, стремился к унии с Римом, но это его стремление было в духе епископа Василия. У него еще не видно оттенка недружелюбия к Востоку.
Правда, он поспешил на собор в Тирнаву, который там собирался в сентябре 1648 г. под председательством Архиепископа Г. Липпая. Он явился туда вместе с группой священников, которые изъявили, что вместе с народом они соединяются с Римскою церковью и просят Народный Собор в Тирнаве известить о том императора.[3]
Еще перед Собором в мае 1648 г. архиепископ Георгий Липпай особым письмом заверял соединенных русских священников, что они получат те привилегии, которые имеет и латинский клир. Это заверение стало необходимо после кончины епископа Якушича. Оно есть косвенное доказательство того, что акт об Унии не был составлен. Якушич обещал только на словах предоставить привилегии соединившимся священникам. После его кончины понадобилось дополнительное официальное письмо Архиепископа, чтобы духовенство было в них уверено.
После собора, выбранный, но не посвященный Петр-Партений отправляется в 1651 г. в Трансильванию для рукоположения. Там в Эрдельском Белграде - Алба Юлия - его рукополагают в Епископа три православных архиерея - Стефан Симонович, архиепископ Трансильванского Белграда, Савва, епископ Бистрицкий (и Григорий Молдавский, о котором не говорится в грамоте[4], но о котором пишут Дулишкович и Фидлер). Интересна сама грамота посвящения: в ней пишется об архиепископе Г. Липпаи, о Вацевском епископе Матфеи Тарноци. Видно, что у Трансильванских владык не было антагонизма по отношению к Римско-католической иерархии. В глазах самого Петра Партения это[5] также было вполне естественно. Иногда хотят представить дело так, что этим своим поступком он имел намерение ввести в заблуждение православный народ, т.е. снискать доверие верующих для вящего успеха унии. Но представлять дело так, значит заведомо считать епископа обманщиком, человеком, стремящимся к цели, не разбирая средства. Скорее следует найти другое объяснение его поступка. Он, видимо, считал вполне естественным, что раз он восточного обряда, то и рукополагать его должны епископы восточного обряда. Ведь и у него были свои религиозные убеждения. Он, видимо, смотрел на унию иначе, чем смотрели на нее в высших сферах католической иерархии. Недаром на его личности остановился Епископ Тарасович. Видимо, он представлял себе унию так, что в ней все обряды, таинства, а, следовательно, и посвящение, находят себе полное обоюдное значение и признание. Совершали же священники в 46 году богослужение в латинской часовне в Ужгородском Замке, будучи посвященными от православных епископов. Ведь там не требовали от них никакого религиозного акта, который бы свидетельствовал или произвел их переход в унию, кроме того, что они произнесли римское исповедание. В данном случае точка зрения Партения не совпадала с официальным взглядом Западной церкви. Никогда нельзя забывать идеальные мотивы; при начале каждого движения бывают люди, которые с воодушевлением действуют в пользу данного дела. Так было и с Петром Партением и с Тарасовичем. Разумеется, здесь были также и материальные соображения.
Дулишкович[6] приводит еще один довод: своим посвящением в Семигороде Партений намеревался избавиться от возможных соперников. С этим отчасти также можно согласиться. Если бы какой-нибудь кандидат был выдвинут остро православной стороной, то можно было указать, что и Парфений посвящен в Трансильвании. Он надеялся снискать этим и благорасположение семигородских князей, где по преимуществу и проживала его будущая паства. Он видимо стремился к миру, к синтезу.
* * *
В то время, при принятии унии, догматы признавались католические, латинские. Это знаменовало собой единство Церкви.[7] Обряды оставались восточные, православные, греческие. Об этом всегда подчеркивалось в условиях унии. В данном случае часто забывается вопрос о церковном праве.
Должны ли были униаты следовать римскому или же восточному церковному праву? Согласно условиям унии и фактическому положению церковное право оставалось восточное: это видно хотя бы из разрешения женатого клира. Но этот вопрос, который, не будучи актуальным для широких слоев верующих, которые мало разбирались в праве, не ставился остро. Насколько он мало доходил до сознания людей и даже священников, свидетельствует то, что нам приходилось разговаривать с богословски образованным[8] униатским священником (воссоединившимся), который и не знал, что существует восточное церковное право, и что между Западной и Восточной Церквями по этому вопросу существуют несогласия, что существуют восточные сборники церковного права (Кормчая), подобно Codex Juris Canonici.
* * *
Но архиепископ Естергомский Георгий (Липпай) иначе смотрел на дело, чем епископ Парфений.[9] Видимо, что он все же понимал положение Парфения и потому стремился вполне поддержать его. Его дело он описал в Рим папе Иннокентию Х, чтобы папа своей апостольской властью объявил Парфения епископом Мукачевским, чтобы подтвердил его выбор и освободил от церковного суда.[10] Папа Александр VII (1655-1667), наследник умершего Иннокентия Х одобрил прошение Примаса. Он специальным письмом[11] предписывает Липпаю, чтобы Партению дал всю власть епископского достоинства над русинами Мукачевской Епархии и в целой Угорщине, и освободил от преследования, в котором очутился ввиду неправильности (посвящения).
Наконец в 1659 г. император Леопольд I дарует Партению Мукачевское епископство со всеми правами и признает его епископом русинов в других жупах. И только в 1660 г. Парфений был инсталлирован. Но Мукачевского монастыря он так до сего времени и не занял. Там проживал епископ Иоанникий Зейкен, ставленник семигородских князей.
В 1662 году епископ Парфений передал верующих в Спижской столице архиепископу Естергомскому, который ими управлял через наместника, избранного на Спижской капитулы.[12] Только в 1787 г. они обратно были возвращены Мукачевской Епархии.
В конце 1663 г. семигородская княгиня София Батори, вдова Юрия Раковция II (1648-1660), которая после смерти мужа стала открытой католичкой и находилась под влиянием иезуитов (раньше она для вида участвовала в кальвинском богослужении), изгнала православного епископа Иоанникия Зейкана из Мукачевского монастыря и передала этот монастырь епископу Петру-Партению. Сначала, после изгнания еп. Иоанникия Зейкана, монастырь остался, по-видимому, некоторое время без епископа, так как княгиня обратилась к Киевскому Митрополиту с просьбой прислать епископа. Это было в 1663 г.[13] Между тем молдавский князь Константин, союзник Раковциих, ходатайствовал ха епископа Партения. Княгиня Софья его приняла, и наконец дала ему Мукачевский монастырь. Ходатайство православного князя за епископа Партения и неохота Софии Батори принять его, как епископа, а она, как выше было отмечено, была под влиянием иезуитов, - дает основание предполагать, что епископ Партений не был человеком безусловно западной ориентации. Может быть, он был одним из тех, про которых потом писали католики "что один Господь знает, не были ли они в душе православными".
Епископ Парфений получал плату 200 флоринов годично.[14] Осенью 1664 г. епископ Парфений умер в Мукачевском монастыре. В это время ему было около 70 лет.[15] Униатская епископская кафедра осталась вакантной.
По данным К. Мейсароша Епископ Партений был человеком благочестивым, имеющим влияние в правительственных кругах; вел строгую жизнь. Один из иезуитов,[16] описывая дела в Мукачевской епархии, в письме в Польшу сообщает, что епископ Партений старый, больной человек, имеющий около 70 лет, мало образованный и неспособный провести Унию.
По декрету Леопольда I от 14 января 1660 г. в Мукачевской епархии было около 400 соединенных священников. Эта цифра, видимо, не совсем точная, а приблизительная; возможно, в нее входили (как предполагает Фидлер) иереи других епархий. Дулишкович пишет,[17] что из 769 священников 456 было православных, а 313 униатских. По книге, изданной в Риме в 1768 г., священников в Мукачевской епархии - 690, а церквей - 858.
После кончины еп. Петра-Партения начались беспорядки, так как не было ясно, кто имеет право именовать епископа: Трансильванские князья, император, митрополит киевский, естергомский архиепископ?
Лучкай в своей истории пишет (что повторяет Дулишкович), что епископ Партений: "Владычество свое похвально начал, но темно окончил".[18] Что скрывается за этой неясно и общей фразой? Не дает ли это права предполагать, что Партений так же, как и Тарасович, в конце жизни начал все более и более сближаться с православными? Ходатайство за него православного князя как бы дает основание для такого предположения.
[1] Карпатский Свет. Ужг. 1932, стр. 1252. в письме к И. Кондратовичу.
[2] Грамота посвящения Парфения. 1651 г.
[3] Письмо Липпая от 4 янв. 1660 г.
[4] Письмо Липпая от 4 янв. 1660 г. Дулишкович. п.с. Т. II. стр. 98. Фидлер. Уния Русина. стра. 412. Богословски Гласник. 1909 г.
[5] Т.е. его хиротония Православными Архиереями.
[6] Цит.соч. Т. II, стр. 96.
[7] Догматическая уния.
[8] Окончил Ужгородскую Духовную Семинарию
[9] Раньше был Ягерским епископом, и потому был знаком и принимал близко к сердцу дела Мукчевской епархии. Утвержден Архиепископом Естергомским 16 ноября 1645 г. M. Szentinany. Dis. p. rer. mem. Hung Tyrnarniae. 1699 г. р. 66.
[10] Фидлер. Цит. соч., стр. 412 и далее по Фидлеру.
[11] Breve, Datum Romae. Die 8 Juni 1655.
[12] А. Буладянский. Цит. соч. Т. III, стр. 322.
[13] В. Гаджега. Епп. И. Волошиновський i I. Малаховський. Записки ЧСВВ. Жовква. 1932. Т. IV, стр. 164
[14] От спишской Коморы
[15] Гаджега. Епп. И. Волошиновський i I. Малаховський. Записки ЧСВВ. Жовква. 1932. Т. IV, стр. 163. Фидлер Цит.соч. Стр. 415
[16] Себаст. Мелей в письме от 3 окт. 1662 г. адресованному в Краков М.Миткевичу. (Фидлер пишет, что письмо написано 2 окт.)
[17] Цит.соч. Т. II, стр. III.
[18] Дулишкович Цит.соч. Т. II, стр. 121
|